Ло впору было начинать делать зарубки на рабочем столе по количеству бессонных ночей.
Когда ты единственный сносный хирург в городе, то работы у тебя непозволительно, неприлично много. Так много, что в задумчивости ты проливаешь горячий кофе себе на руку и раздраженно шипишь на собственную рассеянность. Пора бы и правда взять выходной, пока не начал оставлять скальпели в людях.
«Ну хоть не бутерброды и не обручальные кольца», - устало хмыкнул Трафальгар, вспоминая сенсационные заголовки в местных газетах годичной давности. Надо же столько всякой бесполезной ерунды в голове держать, и давно у него такая привычка?
О том, что неплохо было бы получить в распоряжение ассистента/помощника/напарника, Ло начал задумываться еще месяц назад, но обилие работы отставило эту гениальную в общем-то мысль на задний план. А зря, потому что теперь знаменитый хирург выглядел, как восставший из могилы вурдалак, что вряд ли могло внушить уверенности в благоприятном исходе операций пациентам.
На вечер было запланировано еще две операции и неминуемая встреча с главврачом, на которой тот будет высокопарно вещать о важности их профессии, причем каждое его слово, как обычно, не понесет абсолютно никакой смысловой нагрузки. Зато в конце совещания Трафальгару достанутся самая огромная стопка дел и самые искреннее слова: «Как хорошо, что ты у нас есть».
Только если так будет продолжаться, то в ближайшем времени оперировать придется его самого.
Впрочем, Ло считал, что жаловаться ему не на что. После смерти Коразона он так завалил себя работой, что не заметил, как это стало повсеместной рутиной, выбраться из которой не представлялось возможности.
На собрание хирург пришел, как обычно, последним, и не взглянув на негодующих коллег, которым не терпелось снять белые халаты и отправиться домой нянькать детишек, сел на свободное место, скрестив ноги и руки. Адреналин после операционной постепенно сходил на нет, и обессиленный организм как-то очень резко вспомнил, что он уже не первые сутки нуждается в здоровом сне.
Сжалившийся главврач растолкал его, когда все остальные давно покинули больницу, а за окном красовались плотные сумерки. Пробормотав что-то про безграничный талант Ло и «он все-таки внук моего старого друга», начальник втиснул ему в руки бесцветную и безликую папку и слезно попросил ознакомиться с ее содержимым как можно скорее. Желательно до завтрашнего утра.
Старый безжалостный ублюдок.
Про загадочную папку Ло вспомнил лишь дома, вытирая мокрые после душа короткие волосы и чудовищно зевая при каждом сделанном шаге. Удобно расположившись на диване, мужчина лениво подцепил длинным тонким пальцем уголок пластикового переплета и почти сразу понял, что в папке находится дело на нового сотрудника.
«Студент. Он собирается подсунуть мне никчемного новичка, чертов старикан», - Трафальгару хотелось немедленно собраться, сесть в машину и швырнуть дело Монки Д. Луффи главврачу в лицо. Скорее всего, именно так бы он и поступил, если бы его взгляд не зацепился за пункт в анкете под названием «Почему Вы решили выбрать именно эту профессию?»
Ло еще несколько минут полистал тонкий сшив и, прикрыв глаза, глубоко вздохнул. Обычный мальчишка. Широченная улыбка, шрам на пол-щеки, хитрющие глаза и уморительно залихватский вид. Странные качества для хирурга, но Трафальгар не привык судить по людям столь поверхностно: на его веку повстречалось столько конченых гадов с сахарными ухмылочками, что искренне восторженный и, судя по всему, упертый ребенок вполне мог оказаться серьезным в деле.
Трафальгар Ло еще никогда в жизни так не ошибался.